Главная / О евреях / Как я перестал быть евреем /

Как я перестал быть евреем

На днях в Париже вышла книга израильского профессора Шломо Занда "Comment j’ai cessé d’être Juif" ("Как я перестал быть евреем."), завершающая его всемирно известное исследование еврейской идентичности. В ней Занд уже не сводит счеты с историческими фальсификациями – он платит по собственным интеллектуальным и моральным счетам.

В самом деле, как должен поступить ученый, потомок восточноевропейских евреев, доказавший фиктивность вечного еврейского народа-расы, осознавший окончательность гибели народа идиша и убедившийся в колониальном характере сионистского проекта? Занд сделал единственно возможный честный выбор: он отказался от исторически и морально скомпрометированной еврейской идентификации в пользу новой, живой, быстро формирующейся. Какой именно? Об этом в книге...

Два года назад в беседе он рассказал мне:

"Одна французская газета спросила меня, что значит быть евреем? Я все годы любил повторять слова Ильи Эренбурга: "Пока на Земле есть хотя бы один антисемит, я останусь евреем". На этот раз я ответил по-другому: "Быть евреем в Израиле – значит быть привилегированной особой перед живущими здесь арабами, христианами и другими".

И вот теперь он решил пойти до логического конца, произнеся:

"Израильские несправедливые законы делают меня членом клуба избранных. Сегодня я хотел бы уйти в отставку из этого клуба."

Существует тесная связь между идентификацией евреев как этнической группы или нации и политикой Израиля в отношении своих граждан, считающихся неевреями, а также трудящихся-мигрантов из дальних стран и, конечно, ближайших соседей, лишенных гражданских прав и подвергающихся режиму оккупации на протяжении почти пятидесяти лет.

Из предисловия переводчика русского издания книги, которое должно вскоре появиться, Александра Этермана:

"Занд рассказывает о постепенной, последовательной, абсолютно вынужденной, но оттого не менее болезненной утрате секулярной еврейской идентичности – не только недавно изобретенной, как и все прочие национальные идентичности, но и, в отличие от большинства из них, фиктивной.

Ему пришлось сопоставить собственную, привычную с детства секулярную еврейскую идентичность с недавно осмысленным основополагающим фактом – не просто вымышленным, но еще и фиктивным характером вечного всемирного еврейского народа-расы; раз это биологическое сообщество фиктивно, фиктивна и принадлежность к нему, что еще важнее – за ней не укроешься от реальных проблем, она не отменяет абсолютной необходимости определить, наконец, себя – живого, нынешнего, смотрящего в будущее.

Занд понял (по собственному признанию, довольно поздно), что в начале XXI века его связывают с народом идиша не функциональные реалии, а одни лишь воспоминания, не общие дела и цели, а едва теплящиеся эмоции. Он не принадлежит к погибшему народу идиша точно так же как нынешние римляне, даже живущие рядом с римским Форумом, чьими бы потомками они ни были, никоим образом не принадлежат к римскому народу. Позднее Занд не без сожаления констатировал, что старая пуганая еврейская психология, на которой было так удобно строить современную идентичность, наконец, улетучилась. Нынешние евреи боятся ровно того же, что и гои, причем не больше и не меньше их.
Какое-то время он держался за дополнительные «опции идентичности»: за страшную «кровную связь» – идентичность, базирующуюся на пролитой в разные времена еврейской крови, за статус вечной жертвы, такой понятный всем, кто физически или эмоционально пережил Вторую мировую войну. Держался, пока не осознал, что и эта идентичность – вместе с реальностью, на которой он расцвела, – безвозвратно ушла в прошлое и релевантна ныне лишь для тех, кто сегодня наживает на ней политический (или даже экономический) капитал.

В нынешнем мире, прежде всего, на всевластном Западе, потомки евреев отнюдь не жертвы, а модная, богатая и влиятельная элита – тем более, на Ближнем Востоке, где они, вдобавок, из преследуемых превратились в гонителей; память о былых бедах едва ли может стать прочной основой национальной идентичности избалованной западной «еврейской» элиты и современных израильских колонизаторов; кроме того, на ней одной не построишь живое современное сообщество – ни в социо-экономическом, ни в культурном плане.

Еврейские культовые сообщества, отвергшие (заодно с черными кафтанами и меховыми шапками) мобилизующий и объединяющий «цыганский» сценарий, имеют очень мало общего между собой – если забыть о религиозно культивируемой поддержке израильской политики, какой бы она ни было. Раз так – в поисках собственной идентичности Занду поневоле приходиться вернуться в сионистский Израиль, где сообщество потомков евреев, по крайней мере, живо – и начать их (поиски) сначала.

Занд констатирует: не совсем понятно, что значит быть секулярным евреем в Израиле, однако очевидно, что значиться евреем здесь – стыдно. Ибо евреи в Израиле – каста (если не раса) господ, открыто дискриминирующая всех, кто, по ее мнению, в нее не входит.

Занд делает естественный, хотя и болезненный вывод: евреи в наше время – либо просто фиктивное, либо одновременно фиктивное и постыдное (ибо открыто расистское) секулярное сообщество; и с логической, и с моральной точки зрения с ним следует порвать."

Борис Черчес

Популярное на сайте
Как Ротшильды и Рокфеллеры делят Россию	Только глухой не слышит барабанов войны	Герб Украины — хазарская тамга. Украинцы наследники иудейского каганата	Тайное мировое правительство	Обращение Русских учёных к евреям России	Так кто же он, пан Тягнибок: еврей, полуеврей, антисемит или полуантисемит?